И показал бумаги,
И так толково объяснил
Зачем приехал в лагерь.
Начальник – как уключина,-
Скрипит – и ни в какую!
“В кино мне роль поручена,-
Опять ему толкую,-
И вот для изучения –
Такое ремесло –
Имею направление!
Дошло теперь?” – “Дошло!
Вот это мы приветствуем,-
Чтоб было, как с копирки,
Вам хорошо б – под следствием
Полгодика в Бутырке!
Чтоб ощутить затылочком,
Что чуть не расстреляли,
Потом – по пересылочкам,-
Тогда бы вы сыграли!..”
Внушаю бедолаге я
Настойчиво, с трудом:
“Мне нужно – прямо с лагеря –
Не бывши под судом!”
“Да вы ведь знать не знаете,
За что вас осудили,-
Права со мной качаете –
А вас еще не брили!”
“Побреют!- рожа сплющена!-
Но все познать желаю,
А что уже упущено –
Талантом наверстаю!”
“Да что за околесица,-
Опять он возражать,-
Пять лет в четыре месяца –
Экстерном, так сказать!..”
Он даже шаркнул мне ногой –
Для секретарши Светы:
“У нас, товарищ дорогой,
Не университеты!
У нас не выйдет с кондачка,
Из ничего – конфетка:
Здесь – от звонка и до звонка,-
У нас не пятилетка!
Так что, давай-ка ты, валяй –
Какой с артиста толк!-
У нас своих хоть отбавляй”, –
Сказал он и умолк.
Я снова вынул пук бумаг,
Ору до хрипа в глотке:
Мол, не имеешь права, враг,-
Мы здесь не в околотке!
Мол, я начальству доложу,-
Оно, мол, разберется!..
Я стервенею, в роль вхожу,
А он, гляжу,- сдается.
Я в раже, удержа мне нет,
Бумагами трясу:
“Мне некогда сидеть пять лет –
Премьера на носу!”
