Сказка про мальчика-сироту, который нанялся в работники к богатому мужику за копеечку в год. Проработал он три года и пошел в город. Идёт по улице и видит: ребятишки поймали котёнка и мучают его. Пожалел сирота котёнка и выкупил его за три монетки…
Три копеечки читать
Остался мальчик сиротою. Плохо ему было жить — кормиться нечем, голодал он изо дня в день. Пошёл сирота к богатому мужику и нанялся в работники. В год за одну копеечку подрядился работать.
Прошёл год. Получил сирота копейку и пошёл к колодцу. Бросил копейку в колодец и говорит:
— Коли не потонет, так возьму: значит, я верно хозяину служил!
Копеечка потонула. Остался мальчик на другой год в работниках у мужика. Прошёл другой год.
Опять получил сирота копеечку и снова бросил её в колодец — копеечка потонула.
Остался сиротинка на третий год. Работал-работал, пришло время к расчёту — хозяин даёт ему рубль.
— Нет, — говорит сиротинка, — мне твоего не надобно; давай мою копеечку.
Получил копеечку, бросил её в колодец, смотрит — все три копеечки поверх воды плавают; взял их и пошёл в город. Идёт по улице и видит: ребятишки поймали котёнка и мучают его. Пожалел сирота котёнка и говорит ребятам:
— Продайте мне, ребятки, этого котёнка.
— Купи!
— Что возьмёте?
Давай три монетки.
Отдал сирота деньги, взял котёнка и пошёл искать работы. Нанялся он к купцу в лавке сидеть.
Пошла у купца торговля на диво: товару только подавай, от покупателей отбою нет.
Собрался купец за море, снарядил корабль и говорит сиротинке:
— Дай мне своего котика, пусть на корабле мышей ловит да меня забавляет.
— Ну что ж, — говорит мальчик, — возьми.
Приехал купец в чужестранное государство и остановился на постоялом дворе. Заметил хозяин постоялого двора, что у купца денег много, и отвёл ему комнату, где мышей да крыс видимо-невидимо водилось.
«Пусть купца совсем съедят, мне деньги достанутся», — подумал хозяин.
В этом государстве про кошек не знали и мыши да крысы всех крепко одолевали.
Пошёл купец спать и котика с собою взял. Поутру хозяин входит к нему — купец живёхонек, котика по головке гладит, а котик мурлыкает, песенки распевает. На полу целый ворох мышей да крыс мёртвых лежит.
— Господин купец! Продай мне этого зверька, — говорит хозяин.
— Купи.
— А что возьмёшь?
— Да недорого: на задние лапки зверька поставлю, за передние подниму, засыпь его кругом золотом — с меня и довольно.
Хозяин согласился. Купец отдал ему котика, забрал целый мешок золота и, справивши свои дела, поехал домой. Плывёт купец по морю и думает:
«Неужели всё золото сироте отдать? За простого котёнка да столько денег — жирно будет! Возьму-ка лучше все денежки себе».
Только решился на грех, как поднялась буря, да такая сильная — вот-вот корабль потонет.
«Ах я грешник: на чужое польстился. Господи, прости меня, ни копейки не утаю!»
Стал купец молитву творить — и тотчас ветер стих, море успокоилось, и приплыл корабль благополучно к пристани.
Встретил сирота купца и говорит:
— Здравствуй, хозяин! А где же мой котик?
— Продал, — отвечает купец, — вот и деньги за него, бери всё сполна.
Сиротинка взял мешок с золотом, распрощался с купцом и пошёл на взморье к корабельщикам; сторговал у них за своё золото целый корабль ладану, свалил ладан на берегу и зажёг во славу Божию. Пошло по всему царству благоухание, и явился вдруг старичок.
— Чего хочешь, — спрашивает сиротинку, — богатства или жену добрую?
— Не знаю, старичок!
— Ну так вот тебе мой совет: ступай в поле, увидишь там — три брата землю пашут; спроси у них, они тебе скажут.
Пошёл сиротинка в поле: видит — мужики землю пашут.
— Помогай Бог!
— Спасибо, добрый человек! Что тебе надо?
— Послал меня старичок, велел спросить у вас, чего пожелать мне — богатства или доброй жены?
— Спроси у большого брата — вон на телеге сидит.
Подходит сиротинка к телеге и видит ребёнка малого, как бы трёхлетка.
«Неужели это старший брат?» — подумал он и спрашивает:
— Что повелишь мне взять: богатство или добрую жену?
— Возьми добрую жену!
Сиротинка воротился к старику.
— Велено, — говорит, — жену просить.
— Ну и ладно! — сказал старик и с глаз пропал.
Сиротинка оглянулся, а возле него стоит красавица.
— Здравствуй, добрый молодец, я твоя жена.
Взялись они за руки и пошли. Шли-шли, стало солнце садиться; остановились ночевать в чистом поле. Заснул сиротинушка крепким сном, а красавица-жена его крикнула громким голосом, и на зов её явилось двенадцать работников.
— Постройте мне богатые палаты под золотой крышею!
Вмиг палаты поспели — с зеркалами, с картинами. Спать легли молодые в чистом поле, а проснулись в чудных палатах!
Поутру воевода той страны вышел из своего терема и видит чудо чудное, диво дивное: ещё вчера пустое место было, а нынче палаты стоят. На крыльце тех палат стоит красавица, да такая, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Красавица так воеводе понравилась, что задумал он жениться на ней. А как узнал, что она — жена сиротинушки, то, недолго думая, решил погубить сироту, а жену его себе взять. Позвал он к себе сироту и говорит ему:
— Ещё вчера было тут место пустое, а нынче палаты стоят! Видно, ты колдун!
— Нет, воевода, — отвечает сирота, — я не колдун. Всё это сделалось по Божьему велению.
— Ну, если ты сумел за одну ночь палаты поставить, так построй к завтрему от своих палат до моего терема мост — одна половица серебряная, а другая — золотая. Не выстроишь: мой меч — твоя голова с плеч!
Пошёл сиротинка, заплакал. Встречает его жена у дверей:
— О чём плачешь?
— Как не плакать мне: приказал воевода мост построить — одна половица золотая, другая серебряная, а не будет готов к завтрему, хочет голову рубить.
— Ничего, супруг мой, ложись-ка спать; утро вечера мудренее!
Лёг сирота и заснул. Встаёт наутро — уж всё сделано: мост такой, что смотри — не насмотришься!
Позвал воевода к себе сироту и говорит ему:
— Хороша твоя работа! Теперь сделай мне за одну ночь, чтоб по обе стороны моста росли яблони, на тех яблонях висели бы спелые яблочки, чтоб по веточкам порхали бы птички райские и распевали бы песенки звонкие, а не будет готово, то мой меч — твоя голова с плеч!
Пошёл сирота, заплакал. У дверей жена стоит, дожидается.
— О чём, душа, плачешь? — спрашивает.
— Как не плакать мне: воевода велел, чтобы к завтрему по обе стороны моста яблони росли, на тех яблонях спелые яблочки висели, чтобы птицы райские порхали, песни распевали, а не будет сделано — хочет рубить голову.
— Ничего, ложись-ка спать; утро вечера мудренее.
Наутро встаёт сирота — уж всё готово: яблочки зреют, птички порхают, песни распевают. Нарвал он яблок, понёс на блюде к воеводе. Съел воевода одно, другое яблоко и говорит:
Можно похвалить: такой сласти я ещё никогда не пробовал! Ну, братец, коли ты так хитёр, то сходи на тот свет к моему отцу-покойнику и снеси ему поклон от меня. А не сумеешь сходить туда, помни одно: мой меч — твоя голова с плеч!
Опять идёт сирота домой со слезами.
— О чём, друг мой, слёзы льёшь? — спрашивает жена.
— Как мне слёз не лить: посылает меня воевода на тот свет — снести поклон его отцу-покойнику.
— Это ещё не беда! Ступай к нему да проси себе в провожатые тех думных людей, что ему злые советы дают.
Дал ему воевода двух бояр в провожатые, а жена достала клубочек.
— На, — говорит, — возьми! Куда клубочек покатится — туда смело иди.
Катится клубочек через горы, леса и поля и прикатился прямо к морю. Море расступилось, дорога открылась. Ступил сирота со своими провожатыми раз-другой и очутился на том свете. Смотрит, на покойном воеводе черти в пекло дрова везут да погоняют его железными прутьями.
— Стой! — закричал сирота.
Черти подняли рогатые головы и спрашивают:
— А тебе что здесь надобно?
— Да мне нужно слова два перекинуть вот с этим покойником, на котором вы дрова возите.
— Ишь, что выдумал! Есть когда толковать с тобой — у нас в пекле огонь погаснет.
— Небось поспеете! Возьмите на смену этих двух бояр — ещё скорее довезут.
Живо отпрягли черти старого воеводу, а на его место двух бояр заложили и повезли дрова в пекло.
Говорит сирота отцу воеводы:
— Твой сын, а наш воевода прислал меня к твоей милости, чтобы я передал тебе поклон от него.
— За поклон спасибо! А скажи ты моему сыну — коли он будет не по правде жить, то и с ним то же будет! Сам видишь, как меня черти замучили, до костей спину и бока простегали. Вот возьми это кольцо и отдай сыну для большего уверения!
Только старый воевода покончил эти слова, как черти уж назад едут.
— Но-но! Эх, какая пара славная! Дай нам на ней ещё разок прокатиться!
А бояре кричат сироте:
— Смилуйся! Не давай нас. Возьми, пока живы!
Черти отпрягли их, и бояре возвратились с сиротою на белый свет.
Приходят к воеводе; он глянул и ужаснулся: лица у бояр осунулись, глаза выкатились, из спины, из боков железные прутья торчат.
— Что с вами сделалось?
— Были мы на том свете, — отвечает сирота, — увидал я, что на твоём покойном отце черти дрова везут, остановил их и дал этих двух бояр на смену. Пока я с покойным говорил — черти на них дрова возили.
— О чём же с тобой отец мой говорил?
— Да велел сказать, коли ты будешь не по правде жить, то и с тобою то же будет. Вот и кольцо прислал для большего уверения.
— Не то говоришь! Всё это пустяки. Сумел на тот свет сходить, так сумей достать мне гусли-са- могуды, а не достанешь, то мой меч — твоя голова с плеч!
Идёт сирота домой и горько-горько плачет.
— О чём, сердечный друг, плачешь? — спрашивает жена.
— Как же мне не плакать: сколько ни служишь, а всё голову снять хотят! Посылает меня воевода за гуслями-самогудами.
— Это нетрудно: ведь мой брат их делает.
Дала жена ему клубочек, полотенце своей работы и наказала взять с собою двух прежних бояр, воеводовых советников.
— Теперь ты пойдёшь долго-надолго! Как бы воевода мне чего злого не сделал. Пойди-ка ты в сад да вырежь три прутика.
Вырезал сирота в саду три прутика.
Ну, теперь ударь этими прутиками и дворец, и меня по три раза и ступай с Богом!
Сиротинушка ударил — жена обратилась в камень, а дворец в каменную гору.
Взял он у воеводы двух прежних бояр и пошёл в путь-дорогу.
Куда клубочек катится, туда и они идут.
Долго ли, коротко ли, близко ли, далёко ли — прикатился клубочек в дремучий лес, прямо к избушке. Входит сирота в избушку, а там старуха сидит.
— Здорово, бабушка!
— Здравствуй, добрый человек! Куда Бог несёт?
— Иду, бабушка, искать такого мастера, чтобы сделал мне гусли-сам о гуды: сами бы гусли играли, а под их музыку все бы волей-неволей плясали.
— Ах, да ведь такие гусли мой сынок делает! Подожди немножко — он скоро домой придёт!
Немного погодя приходит старухин сын.
— Господин мастер! — просит его сирота. — Сделай мне гусли-самогуды.
— У меня готовые есть. Пожалуй, подарю тебе, только с уговором: как стану я гусли настраивать — чтоб никто не спал! А если кто уснёт да по моему оклику не встанет, с того голова долой!
— Хорошо, пусть будет по-твоему!
Взялся мастер за работу, начал настраивать гусли-самогуды, а один боярин заслушался и крепко заснул.
— Ты спишь? — окликает его мастер.
Тот не встаёт, не отвечает. Покатилась его голова по полу. Минуты две-три — и другой боярин заснул. Отлетела и его голова с плеч долой. Ещё минута — и сирота задремал.
— Ты спишь? — окликнул мастер.
— Нет, не сплю! С дороги глаза слипаются, нет ли воды? Промыть надобно.
Старуха подала воды.
Сирота умылся, достал шитое полотенце, что жена дала, и стал утираться.
Старуха глянула на то полотенце, признала работу своей дочери и говорит:
— Ах, зять мой любезный! Не чаяла я с тобой свидеться. Здорова ли моя дочка?
Тут пошло у них обниманье-целованье: три дня гуляли, пили-ели, прохлаждалися, а там наступило время и прощаться.
На прощание мастер подарил своему зятю гусли-самогуды.
Взял сирота их под мышку и пустился домой. Приходит в своё государство.
«Что, — думает, — мне к воеводе идти — ещё успею! Лучше я наперёд с женою повидаюсь!»
Ударил тремя прутиками в каменную гору — раз, другой, третий, и явились чудные палаты; ударил
по камню — и жена перед ним.
Обнялись, поздоровались, двумя-тремя словами перемолвились; после того взял сирота гусли и пошёл к воеводе.
Увидал его воевода и думает: «Эх, ничем его не уходишь — всё исполняет!»
Как закричит воевода, как напустится на сироту:
— Ах ты, такой-сякой! Вместо того чтоб ко мне явиться, ты наперёд к жене пошёл.
— Виноват!
— Мне из твоей вины не шубу шить! Уж теперь ни за что не прощу… Подайте мне мой булатный меч!
Видит сирота, что дело плохо, и крикнул:
— Эй, играйте, гусли-самогуды!
Гусли заиграли, пошёл воевода плясать. Уж он плясал-плясал; пот с него градом льёт, ноги устали, руки примахались, рад бы остановиться, да не может.
Плясал, плясал воевода, свалился — из него и дух вон!
Сделался после него сирота воеводой и правил страной долго и милостиво.
(Илл. Литвиновой М.)
